Надежда Павловна БАУМАН, ветеран труда
Будто бы не с нами это было
Будто бы не с нами это было,
Восемнадцать, двадцать, двадцать пять.
И откуда только бралась сила,
Что могли, как птицы, мы летать.
Словно сон промчались восемнадцать,
Светлые беспечные года.
Первая любовь в неполных двадцать,
И семья с ребенком в двадцать два.
В двадцать пять бурлила жизнь, как море,
То вдруг поднимала к небесам,
То кидала нас в пучину горя,
И порой трещала по всем швам.
Время шло, и дети повзрослели,
Мы теперь растим своих внучат.
Наши песни вновь у колыбели,
Как и прежде с нежностью звучат.
Говорят юнцы нам вслед: "старуха".
Им, безусым, просто не понять:
Что мы молодеем, как наука.
Будет 100, но в сердце - 25.
Обручальное колечко
Три старушки на крылечке
Вечером скучали.
Обручальное колечко
С грустью вспоминали.
Как оно тогда блестело.
Весело сияло.
Счастье птицей в дом влетело
И не покидало.
Двух малюток-крепышей
Принесло на крыльях.
И резвились малыши
В доме изобилья.
И купалась в счастье том,
Как в молочной речке.
И светилось день за днем
На руке колечко.
Но однажды вдруг колечко
Горько потемнело.
И заплакало сердечко
Песню не допело.
На порог пришла война,
Все осиротело.
И хозяюшка жена
Сразу овдовела.
Много выплакала слез.
Сидя на крылечке.
Лег на волосы мороз.
Иней на колечко.
А любовь в детей ушла,
Как могла растила.
Фотографию отца
Для детей хранила.
Время горькое прошло.
Выросли уж внуки
Позабыть пора б давно.
Но сидят старухи.
Все горюют, все скорбят.
Сидя на крылечке.
Не сияют, не блестят
У вдовиц колечки.
Наши года
Идут года, они неумолимы,
И невозможно их остановить.
Не обойдут вдруг стороною мимо,
Как будто позабыв нас навестить.
И раздают нам грустные морщинки,
Седые прядки и усталый взгляд.
И оставляя на сердце щербинки,
Куда-то все торопятся, спешат.
Но не тревожит нас с тобою это,
Храним в душе достаточно тепла,
Чтоб дольше продержалось наше лето,
А осень у дверей подождала.
Пусть огонек души горит, пылает,
И искры, разлетаясь, веселят.
И пусть он дольше к нам не подпускает
Осенний золотистый листопад.